С такими мыслями он пересек глубоченный карьер по бревенчатому мосту, наведенному прямо поперек выработки, не сдержался и плюнул с высоты. А потом Софи выглянула из кареты:

– Сир Хамфри, ее светлости плохо.

Лейтенант обругал ее за высказанный вслух титул – мало ли кто на дороге встретится. Потом спросил: насколько плохо? Софи ответила: мечется, стонет, и жар. Тут уж думать не о чем – свернуть к ближайшему городку и искать лекаря. Это Джоакин так решил… но сир Хамфри ответил:

– Попроси миледи потерпеть. Дотянем до Флетхила, там найдем помощь.

Потерпеть?! У Джоакина глаза на лоб полезли. Как можно так обращаться с раненой девушкой?! Издевательство, пытка! Необходимо вмешаться. Джоакин уже открыл рот, когда Берк дернул его за рукав:

– Не лезь. Миледи сама разберется.

И верно, из кареты раздался голос:

– Терпела, сколько могла! Теперь остановите.

Джоакин вздрогнул. Голос звучал глухо, с присвистом. Видимо, девушке действительно было худо.

– Флетхил – ближайший город, миледи, – ответил лейтенант.

– Сколько до него?

– Часа два, миледи.

– Тьма!.. Я правлю этой чертовой землей!.. Неужели нельзя найти лекаря?!

Ланс и Хамфри зашептались меж собой. Отряд тем временем взобрался на вершину холма. Сир Хамфри привстал на козлах и посмотрел назад, поверх крыши кареты. Оглянулся и Джоакин. Милях в четырех позади над дорогой курилось облачко пыли.

– Всадники за нами, – сказал Хамфри достаточно громко, чтобы слышала миледи, и еще прибавил ходу.

Вот теперь желание развернуться и вступить в драку стало таким сильным, что Джоакин был готов нарушить приказ. Удержало одно: если он задержится, чтобы дать бой, то Аланис уедет дальше всего с двумя рыцарями охраны. Смогут ли они защитить миледи на всем будущем пути?.. Вряд ли. Эх, вряд ли.

Лейтенант ошибся со временем этак на час-другой. А может, намеренно солгал. Когда они въезжали во Флетхил, уже смеркалось. У ворот их остановила стража:

– Кто такие?

– Курьеры герцога, – немедленно ответил Хамфри.

– Которого герцога? – спросил стражник, и Берк шепнул Джоакину:

– Вот слухи нас и догнали…

– Это как – которого?! – возмутился лейтенант. – Думай, что говоришь, свинья!

Стражник снисходительно покачал головой:

– Ты, сир, видать, в пути не слышал… Беда с его светлостью.

Он коротко рассказал путникам, что случилось в Эвергарде. Они изобразили печаль, подобающую случаю. Потом Хамфри сказал стражнику:

– Прескверные новости… Его светлость погиб, но у меня-то приказ остался. Везу пакет бургомистру Флетхила… Последний приказ нельзя не выполнить.

Стражник согласился и впустил их в город.

Оказалось, что найти лекаря, сохраняя маскировку, – та еще задачка. Не ездить же по городу в гербовой карете покойного герцога! И явиться домой к лекарю, показать миледи его слугам и домочадцам – тоже не лучшая мысль. Молодая герцогиня – участница летних игр и первая красавица страны, слишком многие знают ее в лицо.

Хорошо, что была Софи. Только женщина из простонародья способна выдумать такую штуку. На леди Аланис надели плащ с огромным капюшоном, а под платье напихали тряпья. Лицо герцогини скрылось в глубокой тени, а животик весьма недвусмысленно вздулся. Сир Хамфри бережно взял миледи под руку и, войдя в гостиницу, заявил:

– Моей жене нужна лучшая комната! И лучший лекарь в городе, немедля.

Он подкрепил слова парой серебряных глорий, и хозяин гостиницы засуетился, как встревоженная курица. Мальчишка убежал за лекарем, горничная указала самую светлую комнату в доме, и лейтенант прошествовал туда в обнимку с «беременной» герцогиней. Джоакин аж почернел, глядя им вслед. Сам-то он, как и Ланс, изображал наемного охранника высокородной пары и остался в трактире на первом этаже – пил эль, жевал бобы, лелеял зависть. Карету поручили заботам Берка: он должен был найти способ обменять ее на экипаж попроще.

Лекарь явился вскоре и сразу произвел хорошее впечатление: у него было пенсне и внушительных размеров саквояж, а на руках – белые перчатки. Софи провела его наверх, в комнату «супругов». Джоакину подумалось, что лекарь ведь наверняка разденет миледи и увидит ее, стало быть, без одежды… От этой мысли настроение парня изменилось таким образом, что он запил эль двумя стопками орджа.

– А где у миледи рана? – спросил он Ланса.

– На плече, вот здесь, ближе к шее, – показал рыцарь.

Почему-то Джоакину сдалось, что Ланс соврал. Наверное, не на плече, а на боку, возле самой груди. Чтобы обработать рану, Ланс развязал шнуровку корсажа, и… Вот же!.. Джоакин взял третью стопку.

Наконец, лекарь спустился по лестнице, на ходу снимая пенсне. Воин подхватился ему навстречу:

– Как она? Как госпожа?

Выраженье лица у лекаря было весьма неудобочитаемым.

– Ну, знаете ли, сударь… Это ведь, понимаете ли, очень такой, знаете, особый случай… Я с подобными раненьями почти что и не встречался прежде.

– Она выживет?! – чуть не закричал парень.

– Нет, ну…

– Нет???!

– Нет, сударь, я не об этом! Конечно, выживет, тут ручаться можно.

– Слава богам!..

– Да, клянусь честью, что выживет. Ваша госпожа – девушка крепкая, а рана жестокая, но исцелимая. Я ее обезвредил первично, а далее требуется промывать раствором каждые шесть часов – и дело пойдет на лад. Но, знаете ли, сам характер ранения такой, что…

Тут подоспел Ланс и прервал объяснения:

– Довольно, сударь. Благодарим за помощь.

И лекарь удалился, оставив на память о себе три пузырька упомянутого раствора.

Характер ранения? Что он, черт возьми, имел в виду? Наверняка, задета грудь!.. Или… Боги, вот в чем дело! Джоакина осенило, он чуть не подпрыгнул. Миледи не обожгло пожаром, как сказали ночью солдаты. Ее задело Перстом Вильгельма!

Эта мысль сперва испугала его, но лишь на секунду, а затем – восхитила. Лекарь сказал, леди Аланис выживет, и нет причин ему не верить. А значит, она станет первым смертным, кто пережил попадание Перста! Будет носить на плече (или на груди) отметину от стрелы, пущенной божественным арбалетом! Черт, здесь даже есть чему позавидовать. Он почесал шрам на собственном плече. Отнюдь не Перст Вильгельма – всего лишь клинок бандита в монашеской рясе… эх.

Почти одновременно вошли сир Хамфри и Берк. За Берком следовали двое парней такой наружности, что у любого констебля зачесалась бы дубинка. Берк подскочил к лейтенанту:

– Господин, я нашел ребят, согласных перегнать карету!

– Перегнать карету?